НОВЫЙ РОБИНЗОН

"Увы, но улучшить бюджет
нельзя, не запачкав манжет"
.
И.Губерман

- Холмс, как же Робинзон столько лет обходился без женщин?
- Элементарно, Ватсон: Пятница!

Когда мы с 13-летней дочей примотали в пансионат "Голубой залив" в Коктебель, малая впервые вырвалась на свободу, и я решил - гулять так гулять, пусть бедная девочка поживёт при коммунизме: ни в чём себе не отказывай - покупай чего хошь, записывайся на любые аттракционы (кроме опасных) и курортные завлекушки. В итоге уже через неделю мы разорились - потратили весь кэш, который привезли с собой. Я, конечно, рассчитывал на свою карточку "VISA", но не тут-то было: местные банкоматы её не обслуживали. Бабки по ней можно было получить в каком-то банке в Феодосии, но нужно было его ещё разыскать и до него добраться.

Я очутился в положении Робинзона. Правда, вокруг тысячи людей, Коктебель слишком даже обитаемый, но тоже как досточтимый Крузо я остался без средств к существованию, да ещё с 13-тилетним ребёнком на руках, алчущим приключений и шопинга. Как и Робинзону, мне нужно было добыть пропитание из окружающей среды, в которой очутился. Ну, крыша над головой у нас была - нехилый номер в пансионате. И элементарное пропитание - тоже: столовая пансионата с вполне съедобными блюдами трижды в день, да ещё стаканом неплохого крымского вина каждый ужин.

Свой стакан, мне, трезвеннику, приходилось принимать как порцию. Заодно и стакан дочки - не пропадать же добру! Частенько не являлись к ужину наши соседи по столу. Их еду малая забирала для беспризорных кошек и собак, которым сделалась  мамой. А их пару стаканов вина приходилось приходовать мне в порядке бескорыстной добрососедской помощи. Это уже был перебор для меня, но, как говорится, сам погибай, а товарища выручай. После ужина едва доползал домой, сразу мордой в подушку и мог бы задрыхнуть часов на 30. Но из этих возможных 30 часов малая оставила мне только один час, после чего, в основном, холодной водой и льдом из холодильника получасовой экзекуцией приводила меня в сознание.

Конечно, всякий другой, если бы я из-за него встал, сразу бы лёг. С увечьями. Но последышу можно ффсё. И я покорно вставал, и давал себя вытащить на приморский бульвар - гнездо разврата, где опытные зазывалы, змеи-искусители заманивали легковерную малую на всякие недешёвые курортные мероприятия, плюс бижутерия-галантерея-ширпотреб. Вот там и разорялись - в пыли от тысячных толп, дыму шашлыков. Что не мешало малой звонить домой и хвастаться маме: мы с папой гуляем по бульвару и дышим морским воздухом!

Что-ж, приступая к карьере Робинзона, первым делом вспомнил о просьбе шеф-повара нашей пансионатской столовой, которую поначалу легкомысленно отклонил. Утром, пока малая спала, я отлавливал под пирсом несколько крабов и отдавал на кухню - за половину сырья шеф готовил их нам, а остальное забирал себе.

Но когда мы лопали наших крабов, запах проник в VIP-зал столовой, и обитатели его тоже возжелали свежих крабов, а шеф обратился с просьбой об этих членистоногих ко мне. С причального пирса ловили рыбу десятки любителей. Ловили на варёных креветок, и дно под пирсом было ими усеяно. А на рассвете сюда приходили столоваться колонны крабов, и отловить требуемых два-три десятка труда не составляло, за каждую голову шеф выдавал налом 10 гривен. Во время пожирания крабов у VIP-ов пришёл аппетит на свежую рыбу. Что ж, отстреливал на 150-200 гривен в сутки. Ещё принял на крабовое обслуживание местный пивной бар. И, таким образом, дары моря приносили мне стабильный доход в 500-600 гривен в день, которых всё же не хватало на развлекушки.

Тогда, кроме рыбно-крабового стола, взял на себя заботу о пище духовной отдыхающих в Коктебеле. Аки у Робинзона, у меня завелась своя Пятница - смазливая и оборотистая дамочка, администратор нашего пансионата из аборигенов. И уже она организовала мне выступления как писателя-сатирика в местных литературных кафе, где общался с духом Волошина со товарищи и любителями их творчества.

За вечер выступления имел 1.5-2 штуки гривен. После первого выступления малая расстроилась: ейный дружбан-ровесник наговорил ей глупостев, вроде  "над твоим папой смеются". Я провёл с ней беседу, на примере Жванецкого (Михал Михылыч, прости!) объяснил, что смеются не надо мной, а моим шуткам и приколам. Ты же видишь, в конце меня благодарят, аплодируют, выдают бабки, да ещё нас щедро угощают. Малая врубилась, а потом скорректировала и убеждения дружбана, легонько его поколотив.

Потом меня стали приглашать на корпоративы местных VIP из числа зажиточных татар,  богатых руских предпринимателей и обитателей VIP-номеров местных пансионатов и яхт-клуба. Ещё приглашали выступить на Биостанции - филиале севастопольского НИИ морей и океанов, к погранцам, медикам, на винзавод, перед коллективом дельфинария и другие предприятия.

Дальше на меня вышли обитатели бывшего коктебельского дома творчества писателей, который раздерибанили на множество пансионатов и гостиниц. Очутившись в Доме творчества, богатые обитатели проникались литературным духом и обнаруживали в себе писательский дар, у них сразу возникало чего сообщить человечеству, и тут я был востребован как писатель-призрак. Я получил с десяток задатков и пожелания, чего они хочут написать и издать. Расхлёбывал уже дома, тем не менее мир увидел впечатления отдыхавших в доме творчества писателей. Впечатления, переданные моими словами.

Конечно, я бы мог как О.Бендер ещё платные шахматные турниры, уроки плавания, дайвинга, езды на водных лыхаж да верховой езды на лошадках, ишаках и верблюдах. Жизни, наконец.  Можно было открыть туристский маршрут по ленинским (шевченковским - для укров) местам Карадага. Однако встреч с читателями, рыбами и крабами вполне хватило для необходимого и достаточного пополнения нашего бюджета. А ко всему я дал дочери урок, как надо, по-ленински, учиться, учиться и учиться! И учиться всему, что потом может сгодиться в жизни. И только на отлично, что она намотала на ус.

Не забыл я и свою Пятницу - не обидел ни деньгами, ни вниманием. Кажется, мы влюбились друг в дружку. Да ещё, тут уж ничего личного, бизнес - умоляла меня остаться ещё на пару месяцев - мы бы обогатились, расширив поле деятельности километров на 50 в обе стороны от Коктебеля. Увы, у меня уже подходил срок улёта в родной Сан-Франциско, где не было нужды робинзонничать - карточка "VISA" обслуживалась в любом банкомате.   Я клятвенно пообещал вернуться в следуюшем году, но обещание выполнил лишь частично: вернулся не в замызганный тысячными толпами и грабительский Коктебель, а в более чистый и дешёвый соседний Орджоникидзе, что ближе к Феодосии на 8 км. Правда, уделить пятнице столько же внимания, как в прошлый приезд не мог, в этот раз за нами с дочкой увязалась ейная матерь, моя киевская половина. Она уже не дозволила разориться и соответсвенно робинзонить в контакте с Пятницей. Вырваться из уз удалось единственный раз. Но какой!!

По-любому, привет Даниелю Дефо, автору "Робинзона Крузо" - от современного Робинзона. Который, будучи выброшенным на дикий коктебельский берег, выжил. Между прочим, в отличие от Робинзона,  не изменив со своей Пятницей нормальной сексуальной ориентации. Кроме того, когда мы вернулись в Киев и Буля открыла целый чемодан с нашими курортными приобретениями, она всердцах воскликнула:
- Да это настоящий разврат!
Я поблагодарил её: наконец-то узнал, что такое настоящий разврат.